Эту историю я пишу от имени одной моей ну очень близкой знакомой, скажем так. К слову сказать, наше с ней знакомство произошло когда-то при очень похожих обстоятельствах...

Я проснулась в субботу от жара, который нельзя назвать просто телесным. Он был внутри — между бёдрами, под кожей, в позвоночнике. Желание — дикое, горячее, влажное, как будто кто-то только что вытащил меня из сладкого, слишком яркого сна, но не дал кончить. У меня такое случается. Часто. Особенно когда во сне происходило... что-то. Хотя я и не помню, что именно. Только след — как будто кто-то побывал во мне, но без лица и имени. Ощущение присутствия твердого горячего пульсирующего члена в моей жаркой вагине — без памяти.

Рядом, на другой стороне кровати, тихо посапывает муж. Он похрапывает ровно, с той тяжестью, которую даёт пятничный перегар и красное вино под разговоры, которые мы оба не хотели заканчивать. Вчера был вечер — длинный, уютный, с сыром, смехом и его рукой на моей талии. Но сейчас — утро. А с ним пришло оно. То, что не зависит от графика, отношений и супружеской любви.

Я наклоняюсь ближе. Прижимаюсь губами к его спине — тёплой, чуть влажной. Целую кожу между лопатками, провожу рукой по груди, по животу, нахожу его член. Он мягкий, спящий. Как и он. Но я уже вся горю, киска влажная, горячая, жаждущая немедленного проникновения. Я играю пальцами с его членом — аккуратно, нежно, как будто пытаюсь разбудить не его, а своё право на желание.

Он не реагирует. Спит крепко.

Я делаю ещё одну попытку. Беру его ладонь, тёплую, большую, и медленно направляю её себе между ног. Ложусь ближе, открываюсь, пульсирую, как будто он уже что-то чувствует. Я кладу его пальцы на свою киску — влажную, уже раскрытую, почти готовую впустить член. Его пальцы лежат в ней, как ключ, вставленный, но не повернутый.

Он что-то бормочет сквозь сон. Глаза не открывает.

— Настя... пожалуйста... дай поспать... ещё пару часов...

Голос его мягкий, почти ласковый. Он не отталкивает — он не просыпается.

И я лежу. Несколько секунд. С его рукой между своих ног, с его телом рядом, с этой утренней яростью желания, которую невозможно отключить, невозможно игнорировать. Но я уже понимаю: ему сейчас не до меня.

А мне — не до сна, от слова совсем.

Я медленно поднялась с кровати, стараясь не разбудить его, хотя внутри меня уже всё пульсировало — не от раздражения, нет, от желания, которое не ушло, а только разгорелось от прикосновения, оставшегося без ответа. Я чувствовала, как оно живёт во мне, как раскалённая искра, затаившаяся между ног, готовая вспыхнуть от любого движения, любого взгляда — даже собственного. В ванной я включила тёплую воду. Пока струя разогревалась, я подошла к зеркалу. Люблю смотреть на себя по утрам. Особенно в такие моменты. Передо мной — девушка, которой я давно перестала стесняться.

Высокая. Стройная. Пружинистая, как пантера. Тело, отточенное годами художественной гимнастики, с длинными, сильными удивительно стройными ногами, гибкой талией, животом, который прогибается, когда я вдыхаю глубже. Кожа — тёплая, смуглая, живая. Грудь — маленькая, но гордая, с темными, чёткими сосками-горошинами, которые сейчас стоят — будто чувствуют на себе чей-то взгляд. Я провожу по ним пальцами — легко, почти невинно — и вижу, как они сжимаются. Моя киска — гладкая, нежная, с аккуратными, узкими губками, уже влажными и слегка припухшими от возбуждения. Она кажется тёплой даже от одного взгляда, как будто знает, что её сейчас тронут.

Я вхожу под упругие струи воды. Тепло струится по спине, по сосочкам груди, по животу и ниже. Каждая капля — как поцелуй, который скользит по животу и стекает между ног. Я чуть расставляю бёдра, направляю душевую струю туда — к клитору, точно, прицельно, не сильно, но достаточно. Реакция моего тела — моментальная. Я вздрагиваю. Киска сжимается, как будто захлёбывается волной. Клитор становится еще более чувствительным, как оголённый нерв.

Я задерживаю струю — всего на несколько секунд. Желание не уходит. Оно возрастает. Не как на пике, а как нарастающий ток, от которого невозможно оторваться, но и невозможно позволить себе сорваться сразу. Я убираю душ, я знаю это не поможет- когда я в таком состоянии, попытка самоудовлетворения только усугубляет ситуацию. Между ног — пульсация. Я чувствую, как набухает клитор, как во мне всё просится наружу, как будто моё тело само говорит: сделай со мной что-то. Но я не тороплюсь.

Я просто стою. Мокрая. Горячая. Гладкая.

Я вытираю тело, не спеша. Каждый жест — как маленький акт внимания к себе. Кожа ещё влажная, пахнет чистотой и чем-то сладким, что идёт не от геля, а от самой меня. От желания, которое никуда не делось. Оно не утихло — просто стало более точным, более направленным. Я не хотела торопиться. Я хотела растянуть это состояние. Разложить по телу, по пальцам, по походке.

Открываю ящик с бельём — и закрываю его, ничего не выбирая. Ни трусиков, ни лифчика сегодня не будет. Ни одного лишнего слоя. Только шортики — чёрные, обтягивающие, на тонкой резинке, которые слегка собираются в складку между ягодиц, и белый топик, плотно облегающий грудь, подчёркивающий мою скромную, но стоящую форму.

Соски — острые, тёмные, упираются в ткань. Я не скрываю, наоборот - подчеркиваю.

Я выхожу из дома на утреннюю пробежку. Солнце уже высоко, но утро ещё не успело стать ленивым. В воздухе — свежесть и напряжение. Я бегу, не быстро, с ритмом, который мне приятен. Стопа касается асфальта, бёдра тянутся, колени работают мягко. Я чувствую, как шортики двигаются по телу, как ткань слегка натирает киску, оставшуюся голой под ней, и это — возбуждает ещё сильнее. Каждое движение — как ласка.

Рядом с нашим домом — озеро. Вокруг него — беговая дорожка, рядом - спортивная площадка, брусья, турники. Я знаю это место. Я бегаю здесь не первый год. Но в такие дни, как сегодня, я прихожу сюда не просто ради фитнеса.

Сегодня суббота. А значит, здесь будет выбор.

Парни приходят группами, кто-то с колонками, кто-то в одиночку, но все — с открытым торсом, в шортах, с телом, которое хочет быть замеченным. Они потеют, напрягаются, отжимаются, тянутся. И смотрят, а я та, на кого всегда смотрят. Я делаю круг. Один. Потом второй. Темп не меняю. Дышу глубоко. Ощущаю, как внутри пульсирует не только кровь. Киска тёплая, влажная, живая мы обе знаем зачем мы здесь сейчас. На втором круге я сворачиваю к площадке. Нахожу коврик. Начинаю растяжку. Медленно. Осознанно.

Наклоняюсь к стопам, вытягиваю спину, округляю бёдра. Вижу, как напротив кто-то отвлекается. Слишком долго смотрит. Другой делает вид, что качает пресс — но взгляд уходит ниже. Я даю им то, что они хотят. Без слов. Боковая растяжка. Ягодицы уходят в сторону, спина вытягивается, топик натягивается на сосках. Я дышу — громче, чем нужно.

Их взгляды — на мне, это именно то, что нам нужно - мне и моей голодной киске.

Они делают вид, что продолжают свои тренировки. Но я вижу, как один уже медленнее подтягивается, а другой встал так, чтобы быть напротив. Я наклоняюсь глубже. Чувствую, как ткань шорт плотно прижимается к губкам киски, как будто ласкает меня от моего же движения.

Медленно выпрямляюсь. Провожу рукой по животу. Ни к чему. Просто касание. Но нужное. Я продолжаю растяжку, будто ничего не происходит. Но на самом деле происходит всё. Моё тело — в наблюдении. Я чувствую взгляды — не в голову, не в спину, а прямо туда, куда они и направлены: между бёдрами, туда, где под тонкой тканью уже давно влага, томление и пульсирующая тяга. Я смотрю вокруг, будто рассеянно.

На лавке у турников — двое. Молодые, сухие, резкие. Один с лёгкой щетиной, второй — совсем мальчишка, но хорошо сложен. Молчат, пьют воду. Глаза на мне. Не скрывают. Дальше — ближе к уличным тренажёрам — мужчина постарше, лет за тридцать пять, крепкий, широкоплечий, с короткой стрижкой и уверенным взглядом. Он не пялится. Он просто видит меня. И этого достаточно.

Я делаю вдох. Медленно опускаю таз вниз, открывая бёдра, вытягиваясь по всей линии. В этот момент чувствую, как шортики прижимаются к киске плотнее, как будто язык ткани коснулся прямо по губкам. Я чуть замираю.

И задаю вопрос себе, моему телу, своей киске. Не вслух, нет. Просто внутрь себя, туда, где всё решается:

— Он?

— Или, может быть... вон тот?

И в ответ — как всегда — ее чёткая влажная пульсация. Острая, точная, сладкая. Как будто киска сказала:

Да. Вот этот. С короткой стрижкой. Я не улыбаюсь. Только медленно поднимаюсь.

Делаю вид, что перехожу к планке.

На самом деле — просто приближаюсь к нему. Я поднимаюсь, медленно, не торопясь, позволяя своему телу остаться в поле его зрения чуть дольше, чем того требует ситуация.

Смотрю на него. Прямо. В упор. Без слов.

Взгляд держу чуть дольше, чем это считается приличным. Дольше, чем мужчина не может не воспринять как приглашение. Он не отводит глаз.

Он — чувствует. И принимает этот взгляд, как должное. Я отворачиваюсь первой. Не торопясь направляюсь к дорожке вдоль озера. Двигаюсь мягко, с чуть замедленной походкой. Я знаю, что он идёт следом. Я не смотрю назад. Мне не нужно. Моя киска уже всё поняла. Она в курсе, что он — за мной. И вот — лёгкий поворот головы. Взгляд через плечо. Полуулыбка. И в следующий миг — я как будто спотыкаюсь. Колено мягко сгибается, тело теряет равновесие.

Я присаживаюсь, держась за лодыжку.

Лицо напряжено. Я дышу чуть чаще.

Он подбегает почти сразу.

— Всё в порядке?

Я киваю, делая вид, что с трудом.

— Похоже, подвернула...

Я вдыхаю через зубы, чуть прикусываю губу.

— Не уверена, что смогу идти.

Он опускается рядом. Рука ложится на мою щиколотку. Тёплая, уверенная, чуть крепче, чем нужно — как будто он знает, что держит сейчас не только мою ногу.

— Хочешь, я отнесу тебя?

Я поднимаю глаза. В них — мягкое удивление и то самое “ты ведь знаешь, что да”.

— Только до дома... тут совсем рядом...если тебе не сложно.

Он не отвечает. Просто подхватывает.

На руки. Легко. Как будто я почти невесома. Как будто это — естественно.

Моё бедро ложится на его предплечье.

Живот — прижат к его груди. Шея оказывается ближе к его лицу, чем можно было бы назвать «удобно». Я слышу его дыхание. Оно меняется.

Оно становится мужским, плотным, горячим. Я чувствую напряжение его тела. Особенно — ниже живота. Он несёт меня, а я — позволяю. Я не капризничаю, не жалуюсь.

Я просто лежу у него на руках, дышу, и позволяю ему захотеть больше, чем унести меня до подъезда.

— Может, мне сделать тебе массаж?

— У тебя дома...

Он говорит это спокойно, но я слышу в голосе тень надежды.

Я поворачиваю голову. Касаюсь губами его шеи. Медленно. Молча. Как будто случайно. Как будто просто так.

— Спасибо, — говорю мягко. — Но дома спит муж.

Он не отвечает сразу. Но его шаг становится чуть резче. Он сжимает меня крепче. И я чувствую его разочарование, но он не сдался.

— Тогда... до лифта?

— До лифта, — подтверждаю, позволяя моим губам вновь слегка скользнуть по его коже. Не в поцелуе. А в обещании чего-то пока непонятного.

Мы останавливаемся у лифта. Он аккуратно опускает меня. Минута замешательства, он как будто бы взвешивает все за и против, и заходит вместе со мной. Да, моя киска ликует - он все понимает правильно.

Металлические двери закрываются с мягким шорохом, отрезая нас от улицы, от людей, от утреннего шума. Пространство сжимается. Воздух — плотный, застоявшийся, но я почти не дышу. Потому что другое место во мне дышит за двоих. Моя киска сходит с ума.

Не метафора — буквально. Пульсирует. Мокнет. Мочит шортики так, что я чувствую, как влажная ткань прижимается ко входу, как будто бы кто-то уже ласкает меня через неё — не рукой, не языком, а просто самой тканью, которая больше не может впитывать всё это. Я стою к нему близко. Почти вплотную. Молча. Но это молчание — уже не мягкое. Оно — как затянутая струна, которую можно порвать одним движением пальцев. Я чувствую, как он напряжён. Его тело — рядом. Его пах — рядом. И я больше не хочу терпеть. Да и не могу. Нажимаю кнопку “стоп”. Лифт глохнет с лёгким звуком тормоза. Свет остаётся. Мы — между этажами. И тут же, без паузы, без лишних слов, впиваюсь в его губы. Поцелуй — влажный, открытый, животный. Не романтика. Не нежность. Это то, что накапливалось во мне всё утро. Моя рука скользит вниз. Находит его член, сжимает через шорты. Он — твёрдый, горячий, тяжёлый - то что нужно. Я сжимаю его через ткань. Чувствую, как он пульсирует в такт с моей мокрой истерикой внутри. Он уже — мой.

Я разворачиваюсь, как будто это давно репетировала.

Опираюсь о стенку лифта, прогибаю спинку. Шортики — настолько мокрые, что их не нужно снимать. Я чувствую, как между ног тепло начинает стекать по внутренней стороне бедра. И тогда — не оборачиваясь, шепчу, хрипло, почти на пределе:

— Выеби меня. Пожалуйста.Сейчас. Здесь.

В голосе нет кокетства. Нет манипуляции.

Есть только правда. И пульсация между ног, которая становится невыносимой.

Я подаю попку назад. Соски упираются в ткань топика. Киска пульсирует, жаждет проникновения.

Он не спрашивает, потому что всё уже было сказано — не ртом, не глазами, а тем, как я выгнулась, как подала бёдра назад, как вся я — превратилась в одну сплошную пульсацию, в стон, в крик, застрявший в горле. Он делает ровно то, чего я так хотела. Он хватает меня за шортики — резко, с силой, как будто рвёт не ткань, а остатки приличия. Материал трещит под пальцами, скользит вниз, остаётся висеть где-то на коленях.

И теперь моя киска — обнажена, открыта, влажная, дрожащая. Губки блестят. Клитор набухший. Вход пульсирует, словно зовёт.

Он хватает меня за задницу. Одной рукой. Второй — направляет свой член.

Я чувствую, как он прижимается к щели, скользит по ней вверх-вниз — один раз, другой, третий — и резко, без предупреждения, врывается внутрь.

— Ааааах! — вырывается из меня.

Это не крик боли. Это вопль освобождения. Потому что наконец, наконец, кто-то вошёл так, как надо. Глубоко. До конца. Как будто всю меня нанизали на стержень. Он двигается сразу. С напором. С тяжёлым, мясистым звуком удара. Бёдра в бёдра. Ягодицы в его лобок. Каждый толчок — как удар молота в грудную клетку.

Я хватаюсь за стенку лифта. Пальцы скользят. Колени дрожат. Между ног — хлюпает. Моя киска уже слишком мокрая, она горит, пульсирует, как будто вся наполнена электрическим током.

И вот — я взрываюсь. Первый оргазм приходит почти сразу. Я дергаюсь, как будто меня пробило высоковольтным разрядом, как будто между ног что-то вспыхнуло. Я кричу, закусив губу, задыхаясь:

— Да... да... вот так... еби меня... не останавливайся!

И он не останавливается. Он продолжает трахать меня, как будто этот первый мой взрыв — только разминка. Он держит меня крепко. Резко. Без нежности. Я чувствую, как его член снова и снова входит в меня до самой матки. Как будто он докапывается до того места, где заканчивается приличная девушка — и начинается моя внутренняя шлюха.

Я не верю, что это происходит. Но я кончаю второй раз. Моя спина выгибается дугой. Мышцы бедер судорожно сжимаются. Киска пульсирует, как будто выдавливает из себя всё напряжение, что было накоплено.

Он тянется вверх. Хватает меня за грудь.

Через топик. Сжимает сосочки — не сильно, так как мне нужно сейчас.

Маленькие, чувствительные, они отзываются сразу. Я стону. Падаю вниз телом. Но он держит. Он держит меня, как надо. Каждое движение — мощное, точное, тяжёлое. Я не знаю, сколько ещё смогу. Но знаю, что не хочу, чтобы он останавливался. Он продолжает трахать меня. Каждый толчок — жёсткий, уверенный, как приговор. Я принимаю его глубоко, влажно, с хлюпающим звуком, без стыда.

Я не девочка, не замужняя женщина, я - самка, сучка, шлюха, у которой тело просит — возьми меня. Я прогибаюсь, откидываю голову назад, дышу через открытый рот. Между ног — Ниагарский водопад - не просто возбуждение, а настоящая, звериная страсть, расплавленная в слизи, в ритме, в стуке его бёдер о мою задницу.

— Еби меня... — вырывается у меня шёпотом, захлёбываясь.

— Еби меня ещё... глубже... до конца...

Он рычит. Его дыхание сбивается. Он уже на пределе. Я это чувствую по телу. По хватке. По напряжению в животе. По звуку в его груди. И тогда он спрашивает — сдержанно, но с дрожащим голосом:

— В тебя можно?

И я не отвечаю словами. Я разворачиваюсь — на одном дыхании, Опускаюсь на колени. Ощущаю, как липкий поток между бёдрами стекает по ноге. И беру его в рот — полностью, как будто впускаю внутрь всё, что накопилось. Я заглатываю его, с той жадностью, звериной страстью, которую копила с утра.

И он взрывается. Глубоко. Прямо в горло. Горячая сперма ударяет струёй, пульс за пульсом, как будто он стреляет мне прямо в грудную клетку. Я проглатываю, не думая, не торгуясь, потому что в этот момент меня пробивает третий оргазм. Даже без прикосновения. От того, что я почувствовала силу. Приняла её. В себя. До конца. Я дышу тяжело. С опущенной головой. Губы влажные. Колени дрожат.

Мои шортики — давно где-то. Точнее, их нет. Только влага, жар и удовольствие.

Он помогает мне встать. Молча. Лифт снова начинает движение.

Я выхожу. В коридор. С ключами в руке. С лицом почти спокойным. С пульсацией между ног — уже томной, насыщенной, благодарной.

Открываю дверь своей квартиры.

Он, мой муж, уже на кухне. В футболке и с чашкой кофе.

— О, ты уже вернулась... Хорошо потренировалась?

Я улыбаюсь. Смотрю на него с лёгкой ленивой нежностью.

— О да. Ты даже не представляешь... насколько