Милана медленно подняла с пола атласный халатик, но не стала его надевать — лишь перекинула ткань через руку, позволяя каплям спермы, вытекающим из её попы, медленно скатываться по внутренней стороне бедра. Она задержала взгляд на своем отражении в зеркале туалета — распухшие губы, растрепанные волосы, следы чужих пальцев на бедрах. "Боже, я выгляжу как настоящая шлюха... И мне это нравится", — пронеслось у нее в голове.

Коридор вагона был пуст, но свет падал на её голое тело, освещая каждый изгиб, каждую каплю влаги на её коже. Она шла медленно, нарочито покачивая бёдрами, чувствуя, как возбуждение снова начинает разгораться внизу живота.

Где-то в глубине сознания шевельнулась мысль: "А что, если кто-то увидит меня вот такую?.." Но это лишь заставило ее улыбнуться и выпрямиться, демонстрируя себя еще увереннее.

В своём купе Милана закрыла дверь и с наслаждением потянулась. Ее тело ныло от усталости, но между ног все еще пульсировало — Алексей оставил ее неудовлетворенной, и теперь ей хотелось большего. – “Начало хорошее.” - подумала она. – “Но надо продолжить, ночь еще не кончилась.”

Она повернулась перед зеркалом, рассматривая следы Алексея на своём теле — красные отпечатки пальцев на бёдрах, лёгкие синяки от укусов на груди, блестящие потёки спермы между ягодицами. Пальцы сами собой потянулись вниз, к еще влажному лобку. "Кто следующий?.." — она закусила губу, представляя, как будет выглядеть лицо того паренька из купе, когда увидит ее голой.

Душ в купе вагона Люкс был довольно просторным, струи горячей воды, стекающие по её коже, заставили её снова застонать. Она представила, как вода смывает с нее следы Алексея, оставляя кожу чистой — как чистый лист для новых грехов. Она провела рукой между ног, лёгкими круговыми движениями массируя клитор, представляя, как Алексей снова входит в неё, как его пальцы впиваются в её грудь.

— Ммм... — Но она не дала себе кончить — лишь улыбнулась и вытерлась полотенцем. Ей хотелось сохранить это напряжение — чтобы следующий мужчина почувствовал, как она дрожит от нетерпения.

Макияж она наносила тщательно — алые губы, тушь, подчёркивающая взгляд, лёгкие тени, делающие глаза ещё более выразительными. Она знала, что отец парня наверняка попытается сопротивляться — и ей нравилась эта мысль. Сломать его сдержанность будет особенно сладко.

Потом — выбор одежды. Из чемодана она достала тончайшую белую сорочку на бретельках, почти прозрачную, едва прикрывающую бёдра. Никакого белья — только белые чулки с ажурными резинками и туфли на высокой шпильке. Она специально выбрала этот образ — невинный, но с явным намеком. "Пусть думают, что я случайно такая... доступная", — усмехнулась она.

Она повертелась перед зеркалом, оценивая, как ткань просвечивает на свету, как соски явственно проступают сквозь неё, как между ног угадывается лёгкая тень её лобка. — “Идеально.”

До прибытия в Ниццу оставалось еще долгих 10 часов.

В купе №4 молодой парень, всё ещё возбуждённый, с трясущимися руками, рассказывал отцу:

— Пап, ты не представляешь! Она была голая, он её трахал в задницу прямо в туалете, а потом она сказала, что придёт к нам!

Отец, солидный мужчина лет пятидесяти, в дорогом костюме, сжал газету, которую до этого читал, и бросил на стол. Его лицо оставалось невозмутимым, но пальцы слегка дрожали.

— Фантазии у тебя, сынок, богатые. Всё вино виновато. Он намеренно избегал взгляда сына — ему было неловко признавать, что сам он тоже слышал эти крики... и представлял ее.

Но в этот момент раздался стук. Дмитрий резко вскочил, чуть не опрокинув бокал. Александр медленно поднял бровь — он не ожидал, что она действительно придет.

Отец поднял бровь, встал и открыл дверь.

Яркий свет из коридора освещал Милану сзади. Она стояла, слегка склонив голо-ву, одна рука на бедре, другая — на дверном косяке. Сорочка едва прикрывала её тело, а чулки подчёркивали стройность ног.

— Здравствуйте, — прошептала она, губы её приоткрылись в кокетливой улыбке.

Отец застыл. Его взгляд скользнул вниз, к ее ногам, потом резко вернулся к лицу — как будто он пытался сохранить приличия, но тело уже реагировало.

— Я... я не...

— Ваш сын пригласил меня, — сказала Милана, переступая порог и закрывая за собой дверь. Она нарочно прошла мимо отца, касаясь плечом его груди. Он резко вдохнул — она почувствовала его запах, дорогой парфюм с легкой ноткой пота.

Милана грациозно опустилась на приставной стул, изящно скрестив ноги таким образом, что тончайшая ткань белой сорочки немедленно поднялась, обнажив ажурную резинку чулка и гладкую кожу бедра выше. Ее движения были нарочито медленными, словно она давала мужчинам возможность рассмотреть каждый сантиметр своего тела, каждый изгиб, каждую линию.

— Кажется, я не успела как следует познакомиться с вашим сыном... да и с вами тоже, - произнесла она томным голосом, слегка наклоняя голову. Ее пальцы медленно скользили по краю бокала, оставляя влажные следы на стекле. Александр невольно проследил за этим движением, его горло сжалось.

— Меня зовут Милана. А вас? - Она нарочно сделала паузу, давая ему время рассмотреть, как ее грудь поднимается при каждом вдохе.

Отец, сжав челюсть, сделал глоток воздуха, прежде чем ответить. Он чувствовал, как предательское тепло разливается по низу живота, но все еще пытался сохранить видимость приличия.

— Александр... а это мой сын, Дмитрий.

— Очень приятно, — улыбнулась Милана, медленно проводя пальцем по краю пустого бокала. Она заметила, как взгляд Александра задержался на ее груди, но он тут же отвел глаза. "О, он борется с собой... Как же это мило".

Милана, наслаждаясь произведенным эффектом, намеренно сделала движение, от которого сорочка задралась еще выше, полностью обнажив резинки чулок и гладкую кожу внутренней поверхности ее бедер. Она видела, как зрачки обоих мужчин расширились, как напряглись их тела, как учащенно забились пульсы на их шеях.

— Знаете, а я бы с удовольствием выпила бокал вина в такой хорошей компании – внимательно глядя в глаза Александру негромко произнесла Милана.

Дмитрий вскочил так резко, что чуть не опрокинул столик. Его руки дрожали, когда он наливал вино - он никак не мог поверить, что эта женщина действительно пришла к ним. - "Пап же сейчас прогонит ее... Нет, он не может, он не посмеет!" - лихорадочно думал он. Милана улыбнулась: "Бедный мальчик... Он даже не знает, как себя вести".

Она медленно отпивала, цедя рубиновую жидкость сквозь слегка приоткрытые губы, не отрывая взгляда от отца. "Какой солидный... Как он старается не смотреть ниже моего подбородка. Но зрачки расширены, а пальцы впились в колени. Он уже представил, как эти самые пальцы впиваются в мои бёдра..."

— Ой! — фальшиво ахнула она, "случайно" опрокинув бокал. Вино растекалось по тонкой ткани, превращая сорочку в прозрачную пленку, облепившую ее грудь.

Александр резко вдохнул - теперь он мог разглядеть каждый сантиметр ее тела, каждый изгиб, каждую деталь. Его пальцы впились в подлокотники кресла. Он пытался не смотреть, но не мог оторвать взгляда от ее груди, теперь полностью обнаженной под мокрой тканью.

Сын сжал кулаки, его пальцы впились в колени. Он не мог решить, куда смотреть - на обнаженную грудь Миланы или на лицо отца, которое вдруг стало таким незнакомым, почти чужим. "Боже, он тоже хочет ее... Но это же неправильно!" - метались в его голове противоречивые мысли.

Милана потянулась к подолу, нарочито медленно. Она видела, как Александр напрягся, когда ткань поползла вверх.

— Я такая неаккуратная...

Отец ахнул, когда сорочка взметнулась вверх и упала на пол. Его последние попытки сохранить самообладание рухнули вместе с этим куском ткани. Теперь он видел ее всю - розовые, набухшие от возбуждения соски, идеально гладкий лобок...

Милана потянулась, заведя руки за голову. Груди вздымались, соски напряглись до боли, будто умоляя прикоснуться.

— Жарко... — томно прошептала она, раздвигая бёдра и проводя пальцем по сверкающей влагой щёлке. Она видела, как Александр кусает губу, как его пальцы сжимают подлокотник до побеления костяшек. "Еще немного...", - думала она, наслаждаясь своей властью.

Отец застонал, когда она вынула мокрые пальцы и протянула ему.

— Кто хочет облизать?

Его язык на автомате обвил её пальцы, слизывая терпковатый, возбуждающий вкус её желания.

— Какой хороший дядечка... — Милана грациозно скользнула к нему на колени, прижимая горячий лобок к его пульсирующему члену.

Смотря в глаза Александру, она произнесла: - Знаете, до Ниццы нам ехать еще целых десять часов..." - она сделала паузу, давая словам повиснуть в воздухе. - Вы могли бы провести это время со мной... иметь меня вдвоем до самого утра... или пока у вас будут силы.

Александр почувствовал, как его сердце бешено заколотилось, когда Милана произнесла эти слова. Ее теплые бедра плотно прижались к его ногам, а тонкий аромат дорогих духов смешивался с возбуждающим запахом ее тела. Его пальцы непроизвольно сжали ее талию, ощущая под ладонями шелковистую кожу.

Дмитрий сидел рядом, его дыхание стало прерывистым, а глаза не отрывались от обнаженной груди Миланы. Он кусал губу, словно школьник, впервые увидевший обнаженную женщину.

Его пальцы нервно теребили подол рубашки. Дмитрий видел, как ее соски напряглись от возбуждения, как легкая дрожь пробежала по ее телу, когда отец невольно провел большим пальцем по ее обнаженному боку.

Милана заметила его смущение и решила сыграть на этом. Она медленно провела рукой по своему животу, затем ниже, к лобку, наблюдая, как глаза Дмитрия расширяются.

— Ты... ты ведь никогда не был с такой женщиной, как я? - прошептала она Дмитрию, наклоняясь так, что ее грудь почти касалась его лица. Он замер, словно кролик перед удавом, не в силах оторвать взгляда от округлостей перед ним.

Дмитрий молча покачал головой, его руки дрожали. Милана взяла его ладонь и медленно приложила к своей груди. Она почувствовала, как его рука дрожит, как бешено бьется пульс на запястье. - Не бойся... Ты же мужчина, правда? - Ее пальцы сжали его запястье, заставляя сжать сосок. — Вот так... Сильнее. Тебе нравится чувствовать, какие они упругие? Одновременно она чувствовала, как член Александра дернулся у нее под бедром. "Оба уже на грани..."

— Пап... я... - Дмитрий пытался что-то сказать, но слова застревали в горле. Его пальцы теперь сами сжимали ее грудь, сначала робко, потом все смелее.

Милана улыбнулась и опустила руку к его ширинке, ощущая, как он напрягся. - Ох, какой большой мальчик... - Она медленно расстегнула пуговицу за пуговицей. - И совсем не маленький...

Когда она освободила член Дмитрия, он застонал. Он был краснее помидора, но уже не пытался сопротивляться. - Посмотри, папа, - Милана повернулась к отцу, держа член сына в руке. Она видела, как лицо Александра исказила гримаса - то ли стыда, то ли неконтролируемого желания. - Твой сын становится настоящим мужчиной...

Александр застонал, видя, как его сын теряет невинность. В этот момент в его голове что-то переключилось - все запреты рухнули, осталось только животное желание. Его рука резко потянулась к ширинке. "Черт с этим всем", - подумал он.

— Я... я хочу... - прошептал Дмитрий. Его глаза, еще минуту назад полные сомнения, теперь горели решимостью. Он больше не был робким мальчиком - инстинкт взял верх.

Милана улыбнулась, понимая - невинность потеряна. Она повернулась к Александру, ее пальцы уже расстегивали его брюки. "Теперь твоя очередь, папочка..."

— Десять часов, - повторила Милана, внимательно смотря на отца. Ее губы были в сантиметре от его. - Мы успеем все... и даже больше.

В этот момент Дмитрий, потеряв последние остатки самообладания, прижался губами к ее шее. Его руки, еще минуту назад такие неуверенные, теперь властно обхватили ее грудь. Александр больше не сопротивлялся - его пальцы впились в ее бедра, притягивая к себе.

Вагон покачивался на рельсах, увозя их в ночь, полную запретных наслаждений. Никто из них уже не замечал мелькающих за окном огней - все их мысли были только об этом моменте, об этом безумии, в которое они окунулись с головой.

Милана замерла на мгновение, рассматривая освобожденный член Александра - упругий, с толстыми венами, пульсирующий в такт сердцебиению, головка темно-красная от прилива крови, капля прозрачной влаги уже выступила на кончике. Ее глаза расширились - он был даже больше, чем она ожидала, и от этой мысли между ног стало горячее. Ее губы сами собой сложились в восхищенную улыбку, когда она медленно опустилась на колени между его расставленных ног, чувствуя, как волосы на его бедрах щекочут ее щеки. Она намеренно задержалась в этом положении, зная, что Дмитрий наблюдает за каждым ее движением.

— Какая прелесть... - прошептала она с нарочито детской интонацией, прежде чем коснуться языком основания его ствола, медленно ведя к головке, наслаждаясь солоноватым вкусом его кожи, впитывая мускусный аромат возбуждения смешанным с дорогим парфюмом и легкой горчинкой пота. Ее пальцы нежно перебирали его мошонку то сжимая, то отпуская, ощущая, как яйца напрягаются под ее прикосновениями, как все его тело вздрагивает от каждого движения ее языка. Она знала - он близок к краю, но заставит его ждать.

Александр застонал, глухо, как зверь в клетке, его пальцы впились в подлокотники кресла, оставляя вмятины на дорогой коже. - Боже... твой рот... - вырвалось у него, когда Милана взяла в рот его головку, обвивая ее языком в особом, известном только ей ритме, одновременно массируя основание члена пальцами. Ее ногти слегка впивались в кожу - ровно настолько, чтобы вызвать слабую боль, смешанную с наслаждением.

В этот момент Милана выгнула спину, изгибаясь, как кошка, прижимая свои набухшие соски к его волосатым коленям. Она закусила губу, когда жесткие волоски раздражали ее чувствительные соски - эта смесь боли и удовольствия сводила ее с ума. Но больше всего ее волновало другое - она буквально чувствовала на себе не просто взгляд, а голодный, пожирающий взор Дмитрия, его прерывистое, сдавленное дыхание у своей спины, его почти животное нетерпение.

С расчетливой театральностью она отклячила попку еще сильнее, раздвинув бедра пошире, давая Дмитрию полный обзор своей мокрой от возбуждения щели. Ее ягодицы ритмично двигались, словно танцуя специально для него, призывно виляя, как бы говоря: "Ну же, мальчик, возьми меня".

Дмитрий, сбросив одежду с поспешностью подростка, замер на коленях позади нее. Его ладони дрожали, как у пьяного, когда он положил их на ее горячие бедра. Он не мог поверить, что касается этой женщины, в то время как его отец... Но мысли путались, когда пальцы ощутили бархатистую кожу. "Она такая мягкая... и в то же время такая сильная..." - пронеслось у него в голове, когда он почувствовал, как ее мышцы напрягаются в ответ на его прикосновение - будто ее тело жило своей собственной жизнью.

Милана застонала, нарочито громко, когда его пальцы коснулись ее влажной щели. - Да... вот так... - прошептала она, на мгновение отпуская член Александра, чтобы облизать губы. Ее собственное тело горело, когда Дмитрий ввел два пальца внутрь, и она сжалась вокруг них, будто пытаясь удержать. "Какая же она... вся дрожит..." - подумал он, чувствуя, как его член пульсирует так сильно, что это почти больно.

Когда он приставил головку к ее входу, Милана не выдержала - она сама резко откинулась назад, заставив его войти в нее полностью одним толчком. - А-а-ах! Да-а-а! - закричала она, и в ее голосе смешались и боль, и торжество. Ее тело вздрогнуло от удовольствия, когда она почувствовала, как он заполняет ее - такой горячий, такой неопытный...

Но этого ей показалось мало. С ловкостью опытной соблазнительницы она развернулась, словно в хорошо отрепетированном танце, теперь уже садясь пиздой на возбужденный член Александра, в то же время ловя губами член Дмитрия. Ее тело стало мостом между двумя мужчинами, соединяя их самым интимным образом.

— Давайте так..." - прошептала она [гулим шёпотом, в котором смешались вызов и обещание, прежде чем взять в рот молодого человека, чувствуя, как ее тело одновременно пронзают с двух сторон. Она сознательно задержала дыхание, когда его член коснулся задней стенки горла - этот почти болезненный момент всегда сводил её с ума.

Ритм их движений становился все более бешеным. Александр, отбросив последние остатки сдержанности, схватив Милану за бедра так, что на нежной коже остались красные следы от пальцев, вгонял в нее свой член с силой, о которой сам не подозревал. Каждый толчок заставлял её тело подаваться вперед, глубже насаживаясь на член Дмитрия. Дмитрий, не в силах сдержаться, двигался все быстрее, его член скользил по ее языку, то касаясь нёба, то ударяясь о щёку изнутри, заставляя её слюни течь ещё обильнее. Милана между ними металась в экстазе, как пойманная в водоворот, её крики становились все громче и хриплее, тело покрывалось испариной, которая смешивалась со спермой и её собственными соками, мышцы живота судорожно сжимались в предвкушении надвигающейся развязки.

Когда волны оргазма накрыли их всех троих, это было подобно взрыву. Александр с громким рыком больше похожим на звериный рёв, влил в нее горячую сперму, и она почувствовала, как её внутренности буквально заливаются этим кипятком, в то время как Дмитрий кончил ей в рот, сперма брызнула ей на язык, горьковатая и густая, заставляя ее сглатывать с жадностью и давящимся смехом. Милана сама кричала от удовольствия, её голос сорвался на визг, чувствуя, как ее тело сотрясают судороги наслаждения такие сильные, что на мгновение в глазах потемнело.

Они рухнули на разложенную полку беспорядочной грудой тел, обнимая друг друга, покрытые потом и спермой которая медленно стекала по её бедрам, дыша тяжело и прерывисто как марафонцы после финиша. Милана прижалась к Александру, чувствуя, как его сердце колотится под её щекой, чувствуя, как Дмитрий обнимает ее сзади, его рука лежит на ее груди и слегка дрожит от пережитого.

— До Ниццы еще восемь часов... - сладко зевнула она, нарочито медленно обводя взглядом обоих мужчин, чувствуя, как веки становятся тяжелыми. - У нас будет время повторить... её пальцы скользнули по животу, собирая капли спермы, много раз... И в её голосе прозвучало не обещание, а приговор.

До прибытия в Ниццу оставалось еще долгих 8 часов.

Ее слова затерялись в посапывании уставших мужчин, а поезд тем временем мчался вперед, глухо стуча колесами по стыкам рельсов, увозя их три сплетенных тела в ночь, полную новых обещаний и наслаждений. В прорезь шторы пробивался бледный свет фонарей, скользя по их потным телам.

Сквозь сладкую дрему Милана ощутила знакомое шевеление у своей попки – член Дмитрия, еще липкий от их недавнего соития, но уже снова твердый и требовательный, прижался к ее ягодицам. Она лениво прогнулась, сознательно выгибая спину дугой, слегка елозя попкой, помогая ему устроиться поудобнее. Ее кожа вспыхнула от прикосновения - так нежно после грубой страсти.

"Ох, уже снова готов..." – подумала она с улыбкой, чувствуя, как его возбуждение пульсирует у самой ее щели, чувствуя, как его ладонь скользнула между ее бедер и пальцы, еще неуверенные, нашли ее клитор, заставив вздрогнуть. И прежде, чем она успела что-то сказать, он с размаху вогнал свой член в нее, без предупреждения, по-юношески нетерпеливо, заставив ее резко вдохнуть от неожиданности.

— А-ах! Да-а.... – ее голос сорвался в стон, превратившись в хриплый выдох, когда он начал двигаться, глубоко и властно, словно пытаясь доказать что-то и себе, и ей,, будто хотел проникнуть в самую ее сердцевину. Каждый толчок заставлял ее ногти впиваться в простыни.

Ее рука потянулась к Александру, еще теплому от сна, пальцы обхватили его вялый член, лаская, сначала нежно, потом все настойчивее, сжимая, заставляя кровь снова приливать к нему. Она чувствовала, как он постепенно оживает под ее прикосновениями, как кожа натягивается на твердеющей плоти, как его дыхание становится тяжелее и прерывистее.

— Ну же, оживай... – прошептала она, проводя языком по его соску, приподнимаясь на четвереньки. Дмитрий поднялся вместе с ней, его руки обхватили ее бедра, прижимая к себе, продолжая трахать ее. Его движения стали увереннее - он явно учился быстро.

Ее губы обхватили головку члена Александра, ощущая знакомую солоноватость его кожи, язык скользнул по уздечке, и он застонал, выгибаясь. Она сосала его медленно, чередуя глубокие погружения с легкими покусываниями, чувствуя, как он твердеет у нее во рту, как его пальцы впиваются в ее волосы и тянут, заставляя взвыть от смеси боли и удовольствия.

— Теперь... возьмите меня в обе дырочки... – сказала она, с вызовом глядя Александру в глаза, отрываясь от него и перекидывая ногу через его бедра. Ее тело дрожало от предвкушения - они оба были так велики...

Она опустилась на его член, чувствуя, как он входит в нее, растягивает, заставляя внутренности гореть, заполняет. Затем легла на его грудь, прижимаясь сосками к его волосатой груди, их губы слились в жгучем поцелуе, в котором было больше борьбы, чем нежности, а ее тело уже готовилось принять второго мужчину. Мышцы живота судорожно сжались в ожидании.

Дмитрий стоял на коленях позади нее, его глаза блестели в полумраке - он наконец-то чувствовал себя не мальчиком, а мужчиной, его руки раздвинули ее ягодицы, обнажив розовое колечко ануса, уже слегка приоткрытое от предыдущего раза. "Боже... она такая узкая... такая горячая..." – пронеслось у него в голове, когда он провел пальцем по ее входу, чувствуя, как она сжимается в ответ и тут же расслабляется, приглашая войти.

Он ввел один палец, потом второй, растягивая ее, готовя. Слизь и сперма с предыдущего раза облегчали движение, но она все равно была невероятно тесной.

— М-м-м... – Милана зажмурилась, ее тело дрогнуло. Боль была острой, но желанной - она знала, что через мгновение она превратится в блаженство.

"Она дрожит... ей это нравится..." – подумал Дмитрий, чувствуя, как его член пульсирует от желания. Он больше не мог ждать - его терпение лопнуло.

И когда он приставил головку к ее анусу, она сама подалась назад, помогая ему войти. Мышцы сопротивлялись, сжимаясь в спазме, но постепенно поддавались.

— О-о-о, да-а-а! Блядь.... Да!!! – ее крик разорвал тишину купе. Голос сорвался на визг, когда боль перешла в невероятное удовольствие.

Теперь они двигались в унисон – Александр в ее киске, Дмитрий в попе, их тела слились в едином ритме. Она оказалась зажата между ними, как в тисках, каждый толчок отзывался эхом во всем теле.

Милана кричала, ее голос звенел на весь вагон, но ей было плевать на возможных свидетелей, она чувствовала, как ее тело разрывается между двумя членами, как каждый толчок заставляет ее вздрагивать от переизбытка ощущений. Они заполняли ее полностью, не оставляя места даже для мыслей.

— Да-а-а! Глубже! Ебите меня сильнее! О-о-о, Боже! – ее пальцы впились в плечи Александра, оставляя кровавые царапины, ноги дрожали, живот напрягался. Она кончила первой – громко, дико, с воплем, который, наверное, услышали даже в соседнем вагоне. Ее тело сжалось вокруг них, словно пытаясь высосать последние капли, заставив Дмитрия застонать и резко ускориться..

— Я... я не могу... Блядь, я кончаю... – он зарычал, по-звериному, не по-юношески, вгоняя в нее последние толчки, прежде чем кончить глубоко в ее анус. Горячая сперма заполнила ее, переполняя, вытекая обратно по его стволу.

Затем он отвалился в сторону, тяжело дыша. Его тело покрылось испариной, мышцы дрожали от перегрузки. Но Александр не был готов закончить. Он перевернул безвольное тело Миланы на спину, как тряпичную куклу, поднял ее ноги на свои плечи и снова вошел в нее, теперь уже медленно, наслаждаясь каждым движением. Он словно мстил за свою недавнюю слабость.

Милана, уже измученная, но все еще чувствительная, снова застонала. Ее тело было перенасыщено, каждое прикосновение вызывало и боль, и блаженство.

— Ты... такой ненасытный... – прошептала она, смешивая в голосе усталость и восхищение, чувствуя, как ее тело снова начинает разогреваться.[Она ненавидела и обожала это в нем.

Он не отвечал – просто двигался, то ускоряясь, то замедляясь, как опытный любовник, знающий свое дело, заставляя ее снова и снова вздрагивать. И когда они наконец кончили вместе, она уже почти не могла шевелиться. Сознание уплывало, тело онемело от перегрузки.

Они лежали втроем, тяжело дыша, покрытые потом и спермой. Липкая смесь текла по ее бедрам, но ни у кого не было сил даже вытереться.

— До Ниццы еще... пять часов... – слабо улыбнулась Милана. В глазах еще теплился тот самый "блядский огонек", но тело отказывалось слушаться.

— Ты еще можешь? – хрипло спросил Александр. В его голосе звучала и насмешка, и вызов.

Она засмеялась, но не ответила. Ее пальцы дрожащими движениями нарисовали на его груди цифру "3" - столько раз она уже кончила. Но в глазах читалось: "Это еще не предел". "Может, и могу... но не сейчас..." Прошептала она про себя, уже проваливаясь в темноту.

До прибытия в Ниццу оставалось еще долгих 5 часов.